Мифы и правда об отношениях, любви и браке в СССР
В советские времена, как известно, небо было синим, солнце ярким, колбаса дешевой, а отношения — идеальными. Любовь и согласие, преданность и целомудрие, честь и совесть, молоко и мед. Не то, что сейчас. Даже удивительно, как у этих людей выросли безнравственные дети, которые выкладывают фото в бикини в Instagram и ложатся в постель до брака, пишет Lady.mail.ru.
Здравый смысл тихонечко шепчет, что люди во все времена одинаковые. Но родители — это святое, а бабушки и дедушки — вообще немного семейная легенда. Мы перебираем черно-белые фото, где все сплошь загадочные красавцы с прямыми и честными взглядами. Пересматриваем фильмы вроде “Девчат”, где Тося изумляется, как это людям носы не мешают целоваться. И верим, что тогда-то все было иначе! Так ли это?
Все пары жили в браке
“Свекровь любит рассказывать, как организовала “фальшивую” беременность. Потому что “встречаться встречались, а предложение делать не спешил, а на носу распределение”. Пришлось пойти на хитрость: мол, милый, ты станешь папой. Хитрость удалась — была и свадьба, и кукла на капоте. А неделю спустя — месячные, которые представили как выкидыш. Не разводиться же! Тесты на беременность не изобрели, поэтому подобная хитрость была в ходу среди девочек на выданье”.
Никакого этого вашего гражданского, тьфу, сожительства. Полюбил — женись. Отгуляй безалкогольную свадьбу да вселяйся в просторную комнату с высокими потолками с молодым веселым мужем.
Правда в том, что гражданский брак в его настоящем значении — это и есть регистрация в ЗАГСе. До революции браки были церковными, потом религия попала в опалу, и регистрировать стали вот так. Стремились к этому далеко не все — непривычно, да и зачем. Жили и жили себе, без всяких формальностей. Кодекс законов о браке и семье от 1926 года признавал вполне действительным фактический брак: совместное проживание и ведение хозяйства. Значение брака, юридически оформленного, выросло во время войны — чтобы вдова могла получить деньги за погибшего кормильца.
Позже стали актуальными и другие преимущества: паре проще было получить отдельное жилье. Вспомните тех же “Девчат”: либо кукуй в общежитии до старости, либо организуй ячейку общества. Сыграло роль и распределение после вузов — чтобы не получить приказ “ему на запад, ей в другую сторону”, пара должна была быть зарегистрирована.
В книге “Москва слезам не верит” одна из героинь ходила на танцы в клуб военного вуза — пятикурсники, которым грозило распределение, были особенно активны и галантны. Ведь будучи семейными, они могли претендовать на квартиру. Да и найти невесту в маленьких гарнизонных городках было сложнее.
Секс без обязательств? Что вы!
“Мамина студенческая подружка всегда говорила, что достанется мужу “девочкой”. Ну, в общем, формально он правда был у нее первым — хоть простыню на дверь после брачной ночи вывешивай. О том, что до брака она активно практиковала все другие варианты сексуальных утех, знали только близкие подруги. Ну и добрая часть ребят из общежития”.
“Приезжала в деревню к родне. Рассказывали про деда — он у меня красавец был. И вот сестры его, бабушки такие уже старенькие, показывали: вот тут Сима жила, Ванечку очень любила. Вот тут Шура, все за ним бегала. Деду было лет 16 тогда, мужчин в селе не осталось, а женщинам хотелось и любви, и ласки. Все смотрели на это с пониманием”.
Хорошо, допустим, женились не только по большой и чистой любви. Зато хранили целомудрие для того, единственного. Забавно, что под “хранили целомудрие” подразумевалось “невеста была девственницей”. Мужчинам было, мягко говоря, позволительно. Ну, такая у них натура. Оставим военные годы — там свои законы. Но на практике же и покорители целины, и студенты, и молодежь были, в общем, те же.
Правда, показная мораль больно ударяла по женщинам — про “с такими только гуляют, но не женятся” ведь совсем не про нравственность. А про неравные права — те, кто гуляет, просто женятся на тех, кто сидел дома и учился варить суп.
И, кстати, в книге “Девчата”, по которой и снят фильм, носы никому не мешали. И красавица Анфиса, например, отказала последнему поклоннику, потому что не хотела портить ему жизнь — после очередного аборта врачи пригрозили ей бесплодием.
Измен не было и разводов тоже
“Прабабушка однажды застала маму в слезах. Начала допытывать, все ли хорошо? А муж не изменяет? А то, говорит, я верное средство знаю. Муж гуляка был, а в селе все друг про друга все знают. Так прабабка моя выслеживала, куда он шел, брала гирьку от часов на цепочке и шла бить стекла любовницам”.
В советские времена ходил анекдот на тему того, кто из жен чем удерживает своих суженых: “Немка — делом, француженка — телом, испанка — грацией, а русская — парторганизацией”. Была в этом суровая и горькая правда. В СССР позднего периода пропагандировалась крепость семейных уз. Пропагандировалась и насаждалась как официальная идеология.
А еще считалось, что личная жизнь гражданина — дело общественное. Поэтому изменщиков всячески распекали на партсобраниях, лишали премий и вообще показывали “кузькину мать”. Публичного позора не хотел никто: старались “ходить налево” тихо, не афишируя. И не разводиться, мечась между двух огней. Вспомним советские “Зимнюю вишню”, “Осенний марафон” или “Забытую мелодию для флейты”.
И еще одна история напоследок:
“Мама жила в коммуналке. Самое яркое детское воспоминание — дядя Яша и тетя Зина. Он раз в месяц, в день получки, напивался. Она в наказание привязывала его к скамейке и порола ремнем. Потом уводила в комнату, где следовало буйное примирение. Родители затыкали детям уши. Потом весь месяц супруги пылинки друг с друга сдували. Такие вот “Пятьдесят оттенков серого” по-советски”.
