Вот было два парня, прошедших Вьетнам, у которых была такая хроническая злость, они все время мучились вопросом: почему это происходит со мной? Они проклинали Бога, родину, винили окружающих. И при этом один из них в какой-то момент сказал: я из инвалидного кресла ближе к земле, мне лучше видно красивые цветы, я могу смотреть детям в глаза, не опускаясь.
Я понимала, что нет смысла сравнивать мой жизненный опыт с их жизненным опытом, и после работы с ними я решила, что мне нужно вернуться в Освенцим. Можно сказать, что мое излечение началось как раз с этого момента.
Я позвала с собой сестру, она назвала меня идиоткой, из чего я сделала вывод, что для нас с ней этот опыт был совершенно разным. Я не стала повторно звать сестру, я сказала ей: мы потеряли семью, но у нас никогда не было возможности их похоронить, и я считаю разумным отправиться в Освенцим, который по сути является крупнейшим кладбищем в мире. Я осознала, что мне очень важно вернуться туда и почувствовать этот градус ярости. И мне кажется, что невозможно прийти к прощению, если ты не прошел этап ярости, сколько не заливайте его шоколадом. Это важное переживание, его нужно пройти, его нужно признать, я даже говорила своему терапевту: не давай мне подняться, пока во мне не поднимутся эти чувства. Чтобы без интеллектуализации или какой-то медикаментозной терапии с ними работать, чтобы с ними снова встретиться.
Мужчины хотят осознавать, хотят умом почувствовать, умом охватить собственные чувства, но это неправильный метод — их нужно испытывать, это единственный путь. И потом в какой-то момент ты выпускаешь эту ярость и понимаешь, что это временное явление. И появляются силы на любовь к себе. Я ни от чего не бегу, я ничего не забыла, я не борюсь ни с чем, я примирилась со своим прошлым, и это существенное отличие.
— Как вы нашли в себе смелость не просто простить людей, которые творили с вами чудовищные вещи, но и простить себя за то, что с вами произошло?
Это самое сложное. Даже когда я окончила с отличием университет, я не пришла на выпускную церемонию, потому что не могла себе простить, что я здесь, а других важных людей нет. Прощение — это дар, который я несу в себе. У меня нет, знаете, какой-то божественной силы прощать вас или кого-то еще, но у каждого человека есть возможность выбора, есть возможность отпустить ту часть себя, которая продолжает жить в ощущении злобы и ненависти. Если я остаюсь в этом состоянии, я оказываюсь замороженной жертвой Холокоста, а я выбираю жить настоящим. Каждое утро у каждого из нас есть возможность принять решение о том, как мы хотим, чтобы этот день прошел. Я уже нахожусь на вечернем этапе своей жизни, я хочу радоваться тому, что я живу, чтобы быть хорошим образцом для подражания, показать молодым людям, как важно обходиться без агрессии.
У меня был 14-летний мальчик, который мне однажды сказал: я собираюсь убить всех чернокожих, всех евреев, всех мексиканцев. Короче, молодой нацист. Я могла бы, наверное, рассказать ему, как своими глазами видела, что мою мать уводят в газовую камеру. Если бы я это сделала, получилось бы, что я прислушалась к той части себя, которая требует мести. Но я знаю, что я в этом мире для того, чтобы учиться слушать с состраданием. Если ты ненавидишь немца, найди немца в себе, как я искала в себе Гитлера. Человек, который вам наиболее неприятен, — ваш самый главный учитель. И то, что я сейчас описываю, не моя официальная работа — это мое призвание, я его сама выбрала. Потому что однажды я поняла, что была спасена ровно для того, чтобы у меня была возможность нести в мир слова о любви и спасении, а не о злобе и ненависти.
— А как вы относитесь к религии, доктор Эгер, помогает ли она в таких ситуациях?
Мне кажется, что религия может быть чем-то хорошим, если она учит объединению людей, учит поддержке и любви, а не ненависти. Но очень часто я сталкиваюсь не с религией, а с религиозностью. Это когда люди говорят: если ты не веришь в то, во что верю я, тебе не место на небесах. Вот это я не могу принять. Мне кажется очень важным объединять людей, самых разных людей, поэтому я стараюсь в каждом человеке найти какую-то часть, к которой можно воззвать и сказать: возлюби ближнего своего. Как Иисус говорил: все дети отправляются на небо, и дети прекрасны.
При этом дети часто друг друга задирают, достаточно плохо обходятся друг с другом, объединяются в банды, обижают других детей. То есть дети действительно часто оказываются такими зверятами, сбивающимися в стаи. Поэтому я говорю взрослым: первым делом найдите врага в себе, тогда вам придется признать, что вы постоянно совершаете ошибки и что нет места перфекционизму. У меня внучка училась в классе для одаренных детей, где у многих IQ был выше 140, и она переживала, что ей не место в этой школе. И я ей рассказала про Освенцим, про то, чем отличается реагирование от отвечания, и она в итоге решила, что будет продолжать учиться. Она решила, что не позволит другим людям определять собственную судьбу, и в какой-то момент, когда дошло дело до поступления в университет, выяснилось, что интеллектуальные трудности, которые она испытывала в школе, она успешно преодолевала при помощи усидчивости. В итоге она прекрасно защитила кандидатскую в UСLA.
Не разрешайте другим людям определять вашу личность, помните, что у каждого внутри есть большая сила. Я посоветую вам хорошее упражнение. Напишите “я" — и дальше массу хороших определений: я сильная, я красивая, я чувственная и так далее. И таким образом у вас появляется еще одна возможность вернуть себе себя. Гораздо проще на самом деле быть собой, чем пытаться казаться кем-то другим.
Полностью интервью с Эдит Эгер можно прочитать здесь.
Зачем в автомобиле всегда должна быть под рукой булавка
Хитрости холодного пуска: как правильно прогревать двигатель
Раскрыт самый первый симптом коронавируса
Солдат Азербайджана накрыл собой гранату, спасая взвод - видео