29.08.2020, 13:13
ЛИЧНОЕ МНЕНИЕ | "Криком и муштрой воспитывается не мужик, а трусоватое, ушлое существо..."
ФОТО:
Российский журналист и писатель Макс Бодягин в свом Facebook поделился невеселой историей об отношениях отца и маленького сына, которую наблюдал лично и которая, к сожалению, встречается не так уж и редко.
“Я когда с бесчеловечностью сталкиваюсь, то часто впадаю в ступор. Первая реакция: нельзя же быть таким идиотом?! Потом приходит ярость, а потом — пустота. Сегодня с утра, как обычно, цейтнот, быстро забегаю в пустое кафе, беру на раздаче завтрак, слышу за спиной громкий звон. Оборачиваюсь, стоит растерянный мальчик лет семи-восьми с подносом в руках, на полу рядом — разбитая кружка.
— Это на счастье, малыш, — с улыбкой подбадривают пацана официантки. И тут его двухметровый здоровяк-отец багровеет и начинает орать: “Давай быстрее! Быстрее, я сказал!”. Мальчик явно растерян, у него ступор, он замер на месте с подносом и не знает, что делать. Он переводит взгляд с отца на официанток, на меня, снова на отца. А тот не унимается: “Давай неси быстро, пока я тебе поджопников не навешал!”.
Пожилая женщина выходит из-за стойки с грязной посудой и говорит: “Ему же неудобно нести, поднос слишком большой”. Но отец не унимается, он же Настоящий Мужик, поэтому вежливо орёт ей: “Неудобно срать на потолке! Быстро пошёл!”. С этими словами он выходит из кафе, а бедный пацанёнок, двигаясь, как стеклянный, кое-как доносит поднос до стойки, хватает рюкзак, куртку и выбегает в тамбур, где суетливо начинает одеваться.
Я хотел сказать чуваку, что криком мужика не воспитаешь. Криком и муштрой воспитывается не мужик, а трусоватое, ушлое существо, которое будет обузой для себя и окружающих. Но потом подумал, что одно замечание не сделает человека из мужлана, самоутверждающегося за счёт беззащитного и доверчивого ребёнка. Одна фраза не воспитает человека в существе, которое, вероятнее всего, проделало долгий путь к тому, чтобы стать калиброванным мудаком.
Через пять шесть лет ребёнок перестанет отвечать на вопрос “Как дела?”. Ещё через пять он перестанет звонить сам. А ещё через пять — перезванивать после сброшенного звонка. А потом между ним и родителями образуется плотный вакуум. И на все стенания типа “Сынок, я же тебя воспитывал” он будет вспоминать эту кружку, этот поднос и думать: “Неужели ты не помнишь, что воспитывал меня поджопниками?”. Любой удар оставляет шрам. Любой окрик оставляет шрам. За всё придётся заплатить. За всё. Но иногда эту науку приходится усваивать через болезненные и, увы, запоздалые уроки. А иногда — не усвоить вовсе. А вы спрашиваете, откуда у меня книжки берутся? Да из-за таких вот мудаков и берутся”.
— Это на счастье, малыш, — с улыбкой подбадривают пацана официантки. И тут его двухметровый здоровяк-отец багровеет и начинает орать: “Давай быстрее! Быстрее, я сказал!”. Мальчик явно растерян, у него ступор, он замер на месте с подносом и не знает, что делать. Он переводит взгляд с отца на официанток, на меня, снова на отца. А тот не унимается: “Давай неси быстро, пока я тебе поджопников не навешал!”.
Пожилая женщина выходит из-за стойки с грязной посудой и говорит: “Ему же неудобно нести, поднос слишком большой”. Но отец не унимается, он же Настоящий Мужик, поэтому вежливо орёт ей: “Неудобно срать на потолке! Быстро пошёл!”. С этими словами он выходит из кафе, а бедный пацанёнок, двигаясь, как стеклянный, кое-как доносит поднос до стойки, хватает рюкзак, куртку и выбегает в тамбур, где суетливо начинает одеваться.
Я хотел сказать чуваку, что криком мужика не воспитаешь. Криком и муштрой воспитывается не мужик, а трусоватое, ушлое существо, которое будет обузой для себя и окружающих. Но потом подумал, что одно замечание не сделает человека из мужлана, самоутверждающегося за счёт беззащитного и доверчивого ребёнка. Одна фраза не воспитает человека в существе, которое, вероятнее всего, проделало долгий путь к тому, чтобы стать калиброванным мудаком.
Через пять шесть лет ребёнок перестанет отвечать на вопрос “Как дела?”. Ещё через пять он перестанет звонить сам. А ещё через пять — перезванивать после сброшенного звонка. А потом между ним и родителями образуется плотный вакуум. И на все стенания типа “Сынок, я же тебя воспитывал” он будет вспоминать эту кружку, этот поднос и думать: “Неужели ты не помнишь, что воспитывал меня поджопниками?”. Любой удар оставляет шрам. Любой окрик оставляет шрам. За всё придётся заплатить. За всё. Но иногда эту науку приходится усваивать через болезненные и, увы, запоздалые уроки. А иногда — не усвоить вовсе. А вы спрашиваете, откуда у меня книжки берутся? Да из-за таких вот мудаков и берутся”.
