Антрополог Хелен Фишер не без основания полагает, что романтическая любовь есть плод развития цивилизации. Ей вторят даже серьезные экономисты. Человечество должно было достичь определенного достатка, преодолеть суровые условия быта, чтобы у него оставались силы и время на романтику отношений.

В пещерах царили похоть и потребность продолжения рода. Под сводами замков и храмов человек мог сосредоточиться на нюансах отношений. И все же представление о романтической любви никогда не было универсальным. Древние шумеры, индийцы времен возведения Тадж-Махала и рыцари Cредневековья понимали ее по-разному.

Любовь схожа с хамелеоном. Она меняет свой бесконечно привлекательный окрас в зависимости от окружающей среды, условий обитания, даже от климата. Мы вырастаем в определенной культурной среде. И именно она в основном определяет, какое значение мы придаем любви, каков наш идеал, к чему мы стремимся, о чем мечтаем.

Видимо мы, женщины западной культуры, где-то на очень ранней стадии подхватываем “бациллу” жажды идеальных личных отношений, поиска “своего единственного, именно мне предназначенного”.

Социологи провели любопытное исследование среди студентов разных стран. Один из вопросов был сформулирован так: “Вы могли бы вступить в брак с человеком, идеальным во всех отношениях, но которого вы не любите?”. Выросшие в западном культурном пространстве молодые люди дружно ответили “нет”. Среди студентов из Индии, Пакистана и других восточных и азиатских стран 75% согласились, что это вполне возможный и разумный вариант.

О том, насколько важна для нас идеальная любовь, почему романтика для каждого своя и почему между идеалом и реалиями жизни всегда набюдается зазор — читайте в полной версии статьи в июньском номере журнала “Яна”.

Поделиться
Комментарии